По данным американских социологов, сегодня из взрослых жителей США татуирован каждый седьмой. При этом среди опрошенных в возрасте 40–56 лет татуирован каждый десятый, а среди тех, кому 25–34 года – уже каждый третий.
А как обстоит дело в РоссииСоциологический опрос был проведен в конце 2004 – начале 2005 гг. преимущественно среди студентов двух столичных гуманитарных вузов (Государственного Университета Гуманитарных Наук и Российского Государственного Гуманитарного Университета).
Среди первокурсников ГУГНа на вопрос о наличии татуировок и пирсинга ответил положительно каждый пятый, или 20% опрошенных. 60 % опрошенных в возрасте 17 лет, 20 %– 19 лет, 20 % – 20 лет.
Количество молодых людей в выборке с татуировками и пирсингом несколько преобладало над количеством девушек (соответственно, 60 и 40 процентов). Мысль сделать наколку посещала юношей впервые в 13, 17 и 18 лет, по словам респондентов, это решение было принято самостоятельно (33,3 %) или под влиянием друзей (66,7 %).
Первая татуировка или пирсинг были ими сделаны от 13 до 18 лет. У юношей татуировка чаще локализована на ногах (100 %), в половине случаев к этой татуировке добавляется маркировка предплечья. В 100 % случаев пирсинг затрагивал хрящ уха, в 50 % к нему добавлялась перфорация мочки и правой брови.
Ответы респондентов на группу вопросов, позволявших выявить мотивацию, наиболее неотчетливы. Наколки и пирсинг наносятся «просто так», впрочем, нашелся человек, считающий, что татуировка в японском стиле «символизирует его жизненные предпочтения».
В то же время можно предполагать, что тату и пирсинг у молодых людей этой группы преследуют характер демонстрации. Об этом свидетельствует нанесение рисунка тигра, символизирующего, по мнению респондента, силу; то, что татуировка, не говоря уже о пирсинге, чаще затрагивает открытые места тела.
Вместе с тем, юноши не обязательно считают, что татуировка и пирсинг улучшают их внешний вид (формально 66 % – «за»). Один респондент, ответивший на этот вопрос положительно, в другом месте анкеты признался: он не считает, что татуировка и пирсинг повышают привлекательность ее обладателя.
Зато «татуировка (пирсинг) помогает выделиться из толпы» (33,3 %), «повышает социальный статус» (66,7 %), помогает «чувствовать себя другим человеком» (33,3 %). Но есть и такие юноши, которые считают, что нанесение наколки не несет никаких личностных изменений и социальных последствий (33 %).
Вообще, опрошенные студенты живут в толерантной среде. Их выбор положительно оценили друзья (66,7 %), безразлично – родственники (100 %) и отрицательно – преподаватели (33 %).
Первокурсницы впервые захотели сделать татуировку в 16–18 лет и реализовали это желание в 17–18 лет. Татуировка нанесена на пояснице (50 %), на плече (50 %), пирсинг – на левой брови (50 %). Ношение обычных сережек не будем считать показательным в силу распространенности этой скорее декоративной традиции. Хотя и здесь может быть важен возраст перфорирования мочки уха (5 и 17 лет).
Девушки принимали решение самостоятельно, без влияния со стороны друзей, о котором они хотели бы сообщить. Их стремление также демонстративно в своей основе: татуировка почти никогда не закрыта одеждой (если только речь не идет о зиме). В сюжетном отношении встречены растительный орнамент и имя друга на японском языке. Соответственно, можно предположить, что в выборе девушек преобладали романтика и стремление украсить себя. Восприятие татуировок и пирсинга позитивное со стороны друзей и безразличное со стороны родителей.
Выборка, полученная в опросе, произведенном на базе РГГУ, несколько отличается по своему составу и более разнородна, к тому же она постарше. Опрошенные молодые люди имели неполное или законченное высшее образование.
Возраст юношей варьировал от 21 до 26 лет. Они приняли решение сделать татуировку самостоятельно (100 %), в возрасте 13 (25 %), 17 (25 %) и 18 (50 %) лет. Реализовать желание сумели впервые в 18 и 19 лет (по 50 %). Иногда наколка была получена во время службы в армии (25 %). Идея сделать пирсинг уха возникла и была реализована в 16 лет (25 %). Татуировки в 100 % случаев локализованы на руках (2/3 назвали плечо, 1/3 – запястье); временами, что неудивительно в нашем климате, они бывают скрыты одеждой.
50 % признались, что делали наколки для улучшения внешнего вида, но встречались и другие объяснения: «в дополнение общего стиля», «для собственного удовольствия».
Позитивные последствия для своей жизни прослеживают 75 %; 25 % придерживается мнения об отсутствии влияния татуировок на свою жизнь, в то же время 50 % опрошенных вместе с положительными усматривают отрицательные моменты в нанесении татуировок.
«Чувствуют себя другим человеком» с наколкой и пирсингом двадцать пять процентов; встречена и такая формулировка: «преодолел сомнения в собственном самоопределении». Хотя, по их мнению, отношение окружающих к ним не изменилось или даже стало лучше (50 %), половина юношей упоминают негативное отношение родных и близких к самой процедуре.
У половины опрошенных в сюжетах татуировок присутствуют этнические мотивы, причем вновь доминирует Япония. Встречены растительные орнаменты, рисунки в стиле Hi-tech и даже тараканы и черви. Отвечая на вопросы о возможной символике, респонденты упоминали «знаки войны», «жизнеспособность», «любовь к морю», но половина юношей заявила, что их татуировки ничего не означают.
Сравнивая две исследованные юношеские группы, не трудно заметить, что первокурсники более откровенны. Они еще не стесняются признаться во влиянии со стороны друзей, в то время как молодые люди постарше настаивают на своей самостоятельности. Кроме того, в оценках первокурсников больше преобладают демонстративные мотивы. Они, безусловно, преобладают и у юношей постарше, но подсознательно вытесняются более солидными объяснениями. Несмотря на нейтральные или положительные ответы о влиянии наличия татуировок на социальный статус, у молодых людей постарше растет понимание негативного восприятия этих действий со стороны окружающих.
Группа девушек, опрошенных на базе РГГУ, наиболее многочисленна и разнородна в возрастном отношении – от 18 до 27 лет. 36, 4 % девушек моложе 20 лет, 63,6 % – старше двадцати.
Желание сделать татуировку возникло в 15 (27 %), 16 (36,4 %), 18 (18,2 %), 20 (9,1 %) лет и в 22 (9,1 %) года. 27 % признались, что сделали татуировку под влиянием друзей.
Локализация татуировок: спина (40 %), живот (10 %), ноги (20 %), плечо (20 %), предплечье (10 %). У тех, кто имеет татуировки, пирсинг не столь популярен – только у 27 %. Локализация пирсинга (за вычетом традиционных сережек) – язык (33,3), пупок (66,7).
Если выбран этнический мотив, доминирует «Китай» (50 %), встречены «Япония» (25 %) и «кельты» (25 %). Присутствуют растительные орнаменты (их популярность наиболее высока), изображение молнии, инициалы любимого человека; появляются нетипичные для юношей персонажи: «бабочка» и «заяц». Рисунки символизируют «молодость», «красоту», «вечную дружбу», «удачу», «пламя», «воду», означают «собственное имя на китайском языке», «просто нравятся».
Последствия для жизни: «чувствую себя другим человеком» (27,3 %), никаких (27,3 %), позитивные (45,5 %). Признают, что их действия встретили отрицательную реакцию, немногие (18,2 %).
Мужчина, 45 лет, предприниматель с высшим образованием.
Получил татуировку в 20 лет, на память о каком-то событии (скорее всего, в армии, точнее, на флоте). Татуировка на плече, обычно закрыта одеждой, изображает представителя семейства кошачьих. Последствия для жизни в результате нанесения татуировки оценивает как негативные. Татуировка, по его словам, символизирует военно-морской корабль и флаг. Друзья, знакомые, родные отнеслись к наколке отрицательно, но отношение их к носителю татуировки не изменилось. Считает, что это способ выделиться из толпы, но не считает шрамирование, татуировку или пирсинг знаком привлекательности.
Женщина, 40 лет. Образование среднее. Профессия – повар.
Захотела сделать татуировку в 25 лет, самостоятельно. Первую нанесла в 31 год, вторую – в 38 лет, третью – в сорок, у частного мастера. Во всех случаях – на память о каком-то событии или человеке. Локализация – спина, грудь, плечо. Обычно наколки закрыты одеждой. После этого чувствует себя другим человеком. На вопрос, этнические мотивы какой страны были выбраны для рисунка, ответила «Россия». Наколки символизируют «мои пристрастия». Ответы на группу вопросов о социальных последствиях противоречивы. Отмечает повышение своего социального статуса после нанесения татуировок и одновременно отрицательное отношение к татуировкам друзей, знакомых, родных. Мало того, на прямой вопрос: «Изменилось ли их отношение к Вам?» получен ответ: «Пренебрежительное отношение». Считает, что татуировка – способ выделиться из толпы, повышающий привлекательность ее обладателя.
Женщина, 41 год. Образование высшее. Сфера деятельности – управление.
Мысль сделать татуировку возникла в 30–31 год, самостоятельно, была реализована в 32 года. Татуировка нанесена в задней части туловища, в виде ящерицы. Мотивировка: нравится внешний вид. Изображение символизирует силу, вечность и огонь. Не оказала никакого влияния на социальный статус. Друзья, знакомые, родные восприняли ее положительно, их отношение не изменилось. Не считает, что это способ выделиться из толпы. Полагает, что татуировка, шрамирование или пирсинг повышают привлекательность своего владельца.
Отчетливо видно, что пик желающих сделать татуировку или пирсинг совпадает во всех молодежных подгруппах со сроками завершения полового созревания, у некоторых реализация этого намерения бывает отсрочена (по-видимому, из-за скрытого негативного отношения родителей), но, как правило, происходит до 20 лет.
Создается впечатление, что у юношей нанесение татуировок или пирсинга носит более демонстративный характер, чем у девушек. Тематика предпочитаемых ими изображений больше говорит о стремлении утвердиться, показать силу, изжить неуверенность. То есть в определенном смысле татуировка молодых людей напрямую связана с понятием агрессивности. У девушек все спокойнее: локализация наколок не столь демонстративна, доминируют чисто декоративные или романтические мотивы.
Примечательны отличия в отношении к татуировкам, наблюдаемые у взрослых респондентов. 2/3 сорокалетних оценили восприятие окружающими их татуировок как негативное (кстати, не исключено, что этим людям нанесли наколки в момент, когда они принадлежали карцерным группам). При этом только у взрослого, образованного, успешного мужчины встречено признание отрицательной роли наколки в его жизни.
Больше никто из опрошенных в таких настроениях не признался. У взрослой женщины с высшим образованием на первом плане стоял вопрос собственной привлекательности, сопряженный с декоративно-позитивным восприятием татуировки.
Можно было бы предположить, что студенты-гуманитарии, преимущественно будущие историки, ищут таким визуальным способом свою аутентичность, опираясь на исторически апробированные образцы поведения. Но это слишком сложно, к тому же мы наблюдаем явление татуировок повсеместно и не только у лиц, отягощенных избыточным гуманитарным знанием.
Еще одна интерпретация, сугубо декоративная: так модно, так престижно в определенных кругах. Но являются ли все современные татуировки языком общения?
Тут можно вспомнить одну аналогию. В XVIII веке огромное значение приобрел «язык мушек». Небольшие метки на лице воспринимались как эмблемы, поскольку определенная локализация соответствовала вполне конкретной фразе. Конечно, мушки можно было менять местами, в этой подвижности было их главное достоинство и принципиальное отличие от татуировок.
Зачем люди наклеивали на лица мушки? Конечно, мушки – это была игра. В ней можно усмотреть отголоски карнавальной культуры. Но в основе карнавала лежит слишком много сакрального и архетипического. Поэтому пышный расцвет визуального языка мушек в письменный век великих европейских философов вполне может быть назван подсознательной игровой компенсацией на избыточное количество интеллектуальных текстов, внезапно хлынувших в сознание грамотного европейского человека.
Двадцатый и двадцать первый века по количеству суммарной информации, обрушиваемой на рядового горожанина, выходят за рамки нашего предшествующего развития. Речь идет даже не о быстрой смене культурных стереотипов, а о самом характере поступающей информации. Письменная культура сдает свои позиции перед лицом сперва телевизора, потом – компьютера. Впрочем, характер сведений, которые преобладают, пока соответствует письменной традиции: мы больше обращаем внимание на происшествия, чем на обыденность.
Но есть отличия: новое все чаще поступает к нам не через написанное слово, а через картинку в телевизоре. Интенсивность использования зрительного канала общения резко возрастает. Но, в отличие от абстрактных букв, которые надо еще уметь сложить в слова и фразы, чтобы получить нужный нам образ, видеоряд активизирует буквальное восприятие действительности. Отсюда «комиксовое», или «клиповое», сознание многих современных людей. Если человек с детства не приучен много читать, подобный тип восприятия ему гарантирован. Хорошо это или плохо, не нам судить. Но это закономерно в той ситуации, в которую поставлено современное урбанизированное человечество.
Мнение специалистов с кафедры практической стилистики русского языка (факультет журналистики МГУ): если судить по письменным работам абитуриентов и студентов, произошло коренное перераспределение грамотности. Раньше относительно грамотных было от половины до двух третей будущих журналистов. Теперь совершенно неграмотны процентов семьдесят, и только остальные тридцать умеют как следует писать и говорить (Быков, 2005).
Итак, мы можем предположить, что внезапная реанимация идеи татуировок, охватившей немаргинальные слои населения, связана с ослаблением позиций письменной культуры. Таким образом, на распространение татуировок косвенно повлияли технические достижения, меняющие способ передачи информации, стрессы, воздействующие на жителей больших городов.